Дорожник и пустяки

(заметки переводчика)

Этот текст был написан в качестве предисловия к русскому переводу учений ламы Сопы Ринпоче, преподанных во время ретрита под Москвой в 2003 году. Перевод был сделан мною в 2005 году, и в июле 2006-го эта книга вышла в свет в издательстве "Открытый мир". Она называется "Так называемый Я".

Прежде всего я хотел бы извиниться перед читателями за то, что занялся не своим делом. Я не переводчик. Мое "дело" – сочинять музыку. И, разумеется, мне не пришло бы в голову пуститься в такое рискованное путешествие, как расшифровка аудиозаписи учений, полученных от ламы Сопы Ринпоче во время ретрита под Москвой в мае 2003 года, и перевод этого текста на русский язык, если бы ко мне не обратился с таким предложением Саша Нариньяни – поистине фантастический переводчик, который, в частности, уже перевёл две книги Ринпоче, а также работал и на этом самом ретрите. У меня тогда временами появлялось такое ощущение, что лама Сопа говорит по-русски. Те, кто хоть раз слышал его лекции и имеют представление о его особой манере говорить, знают, насколько трудно бывает уследить за ходом его рассуждений и поймать не укладывающуюся в рамки фразообразования траекторию его медитативных словесных импровизаций. Не говоря уже о том, что его лекции продолжаются по пять-шесть часов без перерыва, а иногда и больше, и заканчиваются уже под утро. В течение всего этого времени Ринпоче не то что не устаёт, а даже не нуждается в том, чтобы хоть раз поменять местами скрещенные в позе для медитации ноги.

Можете себе представить, какого немыслимого напряжения требует от переводчика-синхрониста такая задача! И Саша справился с ней просто блистательно. Но, к сожалению, по техническим причинам русский перевод не был записан. В нашем распоряжении остался только английский "оригинал", то есть запись голоса самого Ринпоче. И летом 2005 года Саша как-то сказал мне, что прошло уже два года, а эти аудиозаписи так и лежат, и за их расшифровку и перевод никто до сих пор не взялся. Сам он очень занят, другие переводчики, работающие с буддийскими текстами – тоже, и поэтому было бы хорошо, если бы это сделал я. Как ни странно, я согласился в ту же секунду.

Теперь, когда эта работа уже закончена, я понимаю, что, скорее всего, я с задачей не справился. Дело не только в отсутствии профессионализма и опыта. Если бы Ринпоче говорил "нормально", то есть в обычном "профессорском" стиле, к которому мы привыкли, то всё было бы гораздо проще. Каждая фраза спокойно поддавалась бы переносу в формат печатного текста, всякие там подлежащие-сказуемые были бы на своих местах, и впечатление, которое мог бы получить читатель, практически ничем не отличалось бы от того, которое получили слушатели, присутствовавшие на лекции. А тут...

Если попробовать сравнить это с музыкой, то сравнения будут такие. "Обычная" лекция – это нечто вроде классической симфонии или сонаты: композитор написал ноты, а музыканты в точности их исполнили, и вся музыка таким образом без потерь была донесена до слушателей. А теперь представьте себе, что кто-то пытается записать нотами индийскую рагу и дать эти ноты западным классическим исполнителям. Понятно, что та музыка, которую эти исполнители по этим нотам сыграют, будет, мягко говоря, очень далека от индийской раги.

Примерно в такой ситуации и оказывается всякий, кто пытается расшифровать записи лекций ламы Сопы Ринпоче и, "причесав" текст и придав ему "читабельный" вид, издать это в виде книги. Поскольку передать манеру Ринпоче в письменной форме ВООБЩЕ невозможно, результат этих попыток всегда кардинально отличается от "оригинала" и по форме, и по типу переживания. Книга неминуемо становится неким самостоятельным произведением, построенным по тем законам, которым привык подчиняться наш ум, впитавший в себя западную систему академического обучения. Весь смысл учения в книге, конечно же, сохраняется, и передаётся он в весьма концентрированной форме, но, к сожалению, теряется то, что как раз и составляет главную отличительную особенность "творческого почерка" ламы Сопы.

Прочитав по-английски ряд его книг, представляющих собой исключительно расшифровки устных учений, сделанные его западными учениками (безусловно, вся проделанная ими работа заслуживает огромного восхищения), я стал думать о том, нельзя ли всё-таки найти какую-то форму письменного изложения, которая была бы стилистически ближе к тому, что происходит "вживую". Но, увы, когда я попробовал сделать это практически, я понял, что это действительно невозможно. Внешне это стало очень напоминать тексты авангардных поэтов-концептуалистов, в которых нет ни "нормальных" компонентов предложений, ни предложений как таковых, а всё состоит из отдельных слов, словосочетаний и обрывков фраз, причудливо расположенных на листе бумаги. Возможно, такая форма была бы действительно ближе к устному оригиналу, но тогда этот те кст просто стал бы "художественным произведением" и оказался бы в компании других таких же текстов, а вот уж это было бы совсем неправильно. Поэтому я решил не отвлекаться на форму, а попытался сделать некий компромиссный вариант: максимальная смысловая нагрузка плюс те черты устного стиля, которые удалось передать, не нарушая привычного "академического" внешнего вида. При этом я хотел бы предложить вам, уважаемые читатели, отнестись к чтению творчески активно и взять на себя некоторую часть работы с этим текстом. Позже я объясню, что я имею в виду.

Часто приходится слышать, что школа гелуг – это одна сплошная философия и логика, а все настоящие мастера медитации принадлежат к школам ньингма и кагью. Говорящие так либо по какой-то странной причине не знают великих гелугпинских мастеров медитации, либо не читали сложнейших философских трактатов линий ньингма и кагью. Но в лице ламы Сопы эти два компонента – философия и внерациональное постижение – объединяются в некое высшее целое, невероятно мощное и не поддающееся разделению на части. Если лама Сопа просто молча сидит, или просто входит в комнату, в нашем сознании уже начинает происходить процесс, существенно отличающийся от обычного бытового функционирования.

Поверьте, это не имеет ничего общего с теми состояниями истерического экстаза, которые испытывают последователи всевозможных псевдоучителей. Как известно из классических текстов, бывает достаточно просто увидеть бодхисаттву, чтобы в нашем уме уже зародилось зерно духовной реализации, и чтобы ум отключился от своего обычного "мусорного" состояния. Один вид бодхисаттвы может произвести революцию в нашем уме. Как это происходит – непонятно. Можно долго рассуждать о "мощной энергетике" и тому подобных вещах, но всё равно наши рассуждения и догадки не превысят уровня нашего неведения. Пожалуй, лишь одно мы действительно можем почувствовать. Такие мастера буквально физически сотканы из той самой бодхичитты, то есть силы всеобъемлющего сострадания, о которой говорится в буддийских текстах как об основе Пути. Глядя на ламу Сопу, мы ощущаем, что это сострадание – не декларация и не красивое слово, а некое раскалённое вещество, из которого состоит его сердце, и это вещество с невероятной силой распространяется во все стороны, и, не зная никаких границ и преград, заполняет всё мироздание.

В таком состоянии лама Сопа пребывает всегда. Поэтому, когда он говорит, то ученикам передаётся не просто информация или цепочка рассуждений, а нечто гораздо более тонкое и существенное.

Мы привыкли к тому, что лекция – это именно сообщение некоей информации, которая должна быть запомнена учениками, и в результате этого объём знаний, которым они располагают, должен увеличиться на соответствующую величину. Мы не любим слушать одно и то же дважды, так как уверены, что способны усвоить всё необходимое с первого раза, а услышав то же самое во второй раз, тут же начинаем скучать и злиться, потому что считаем такое повторение пустой тратой времени.

В буддизме принято обратное: фактически, содержание всех книг и устных учений сводится к одним и тем же темам и положениям. Различается только форма рассуждения и объяснения: это зависит от индивидуальной манеры учителя. Тех, кто стремится узнать побольше нового, ждёт разочарование: выясняется, что все книги и наставления – по сути дела, об одном и том же. Разумеется, существует множество различных практик, требующих детальнейшего изучения и понимания, но, опять же, все визуализации строятся на одних и тех принципах, а цель их заключается в том, о чем написано на первой странице в самых популярных книгах о буддизме для начинающих: достичь просветления, чтобы освободить других живых существ от страданий и привести их к просветлению.

А для того, чтобы уяснить, что это такое, и сделать хотя бы один шаг в этом направлении, необходимо кардинально изменить свой ум, сдвинуть его с той мёртвой точки, с которой он не сдвигается в течение миллионов жизней. Сдвинуть его путем логических рассуждений невозможно, сколь бы тонкими и продвинутыми они ни были.

И именно в эту точку без промаха бьёт лама Сопа, рассуждая о том, что, казалось бы, является предметом логики и анализа, в алогичной "бесформенной" форме. Он не только не заботится о том, чтобы не повторять уже сказанное, но наоборот, всё время застревает, зацикливается на каждом изгибе мысли, на каждом примере, на каждом сопоставлении чего-то с чем-то, и, разбивая вдребезги все законы линеарного мышления, повисает в медитативном вневременном пространстве, где нет ни информации, ни скуки, ни "жажды знаний", а есть только самое главное. И это главное диктует свои законы. Оно требует того, чтобы остановиться, прекратить "думать мысли" и начать внимательно всматриваться в него, поворачивая его, как кристалл, разглядывая разные грани, наблюдая, как в них многократно отражается мир, и как все эти отражения, которые, казалось бы, реально существуют в этом кристалле, на самом деле есть не что иное как мираж. Именно этот процесс и воспроизводит лама Сопа в словесной форме, когда говорит перед аудиторией.

Темп его речи бывает разным. Иногда он говорит очень медленно. Это даже не медленно, а как-то иначе. Впечатление такое, будто он пытается поймать только что пришедшую в голову мысль, но сделать это крайне трудно, а уж подобрать для этого подходящие слова на неродном английском языке – ещё труднее, и он мучительно пытается справиться с этой задачей, многократно повторяя подвернувшиеся под язык слова и нащупывая соседние слова, которые могли бы придать этой шаткой конструкции смысл. Кроме того, он постоянно покашливает – иногда тихо, иногда вдруг очень громко и резко, что делает процесс поиска слов ещё более тяжёлым. А ученики сидят и изо всех сил, с предельным напряжением стараются ничего не пропустить и, прорвавшись сквозь кашель и бесконечные повторы, сложить в своей голове более-менее понятную картину. У слушающих возникает примерно такое ощущение, как если пытаться общими усилиями толкать в гору огромный неподъёмный камень.

А иногда вдруг Ринпоче начинает говорить очень быстро. Он гоняет по кругу наборы фраз и словесных блоков, виртуозно выстраивая из них, например, сюжет о том, как "вымышленный Я еду в вымышленной машине по вымышленной дороге". Слова мелькают с такой головокружительной скоростью, что любому рэпперу тут было бы чему поучиться, а перед обалделым взором учеников начинают проноситься вымышленные пейзажи, дома, супермаркеты, кровати, одеяла, подушки для медитации, и всё это, созерцаемое из окна вымышленной машины на вымышленной скорости 200 вымышленных километров в вымышленный час, исчезает одно за другим в Полной Пустоте. Эту исчезающую вереницу торжественно замыкает вымышленный объект под названием Я.

Да, конечно, можно прийти к пониманию пустоты и совсем иначе – путем последовательного изучения воззрений всех буддийских философских школ, двигаясь от "низших" школ к "высшей" – прасангика мадхьямика. Кстати, об этом Ринпоче тоже иногда говорит. Некоторые считают, что такой путь – вообще единственный. Однако лама Сопа прекрасно понимает, что мы, западные ученики, обладая развитым аналитическим аппаратом, будем с удовольствием копаться во всех этих воззрениях и концепциях, будем сравнивать их и радоваться тому, какие же мы умные, и как быстро мы всё схватываем и понимаем, но в результате мы просто обзаведемся ещё одной умозрительной концепцией и подкрепим свою гордыню новыми мощными подпорками.

Поэтому он ведёт себя как опытный инструктор по прыжкам с парашютом. Если слишком долго объяснять ученику теорию, сидя на земле, то потом, стоя у раскрытого люка над зияющей бездной, ученик смертельно испугается и не прыгнет. И Ринпоче почти без предупреждения толкает нас в спину, и, пока мы успеваем сообразить, что произошло, выясняется, что мы уже летим в эту самую бездну, растопырив конечности, а он, летя рядом с нами, показывает, что и как надо делать, а чего, наоборот, ни в коем случае делать не надо, а иначе мы просто впечатаемся в землю раз и навсегда. Мастер даёт нам не только практические инструкции, но и задает главные вопросы, отвечать на которые лучше всего именно в этой ситуации. Он спрашивает: " Ну как? Нравится? А как там на земле? Суета, возня, идиотизм, автомобильные пробки, войны, болезни, смерть. Хочется обратно? Нет? Ну и не надо. Но не забывайте, что там остались наши близкие, и теперь наша задача – показать им, как взобраться сюда."

А иногда лама Сопа вообще замолкает посреди лекции в самый неожиданный момент и сидит, не говоря ничего в течение нескольких минут. А уж начать лекцию с бессловесного вступления – это для него просто обычное дело.

Рассуждая на те или иные темы, он никогда не строит план лекции заранее, а всегда "импровизирует", удивительным образом сочетая полнейшую " отключённость" от времени и других внешних проявлений бытия с точным рентгеновским восприятием атмосферы в аудитории.

 

Впервые мне довелось увидеть и услышать ламу Сопу в ноябре 2000 года в монастыре Копан, куда я приехал на 30-дневный ретрит по Ламриму. Эти ретриты проводятся там каждый год, и лама Сопа обязательно приезжает и дает учения.

К его приезду монастырь был украшен традиционными рисунками и флагами. У ворот и вдоль главной аллеи, ведущей к храму, собралось в общей сложности больше тысячи человек: монахи, ламы, иностранные ученики, а также люди из окрестных деревень. Ждать пришлось несколько часов: по дороге из Катманду в Копан Ринпоче решил заглянуть в соседний монастырь. Ритуал торжественной встречи в Копане продолжался тоже очень долго, так как, продвигаясь сквозь живой коридор, Ринпоче останавливался около каждого (!) человека и благословлял его, никуда при этом не торопясь.

Он провёл в монастыре две недели, ежедневно давая учения тибетским монахам и западным ученикам, проводя совместные пуджи и практики с ламами и принимая посетителей. Всё расписание жизни монастыря сразу полетело вверх дном, так как никогда не было заранее известно, в котором часу Ринпоче начнёт свою лекцию, и сколько она будет продолжаться. Например, после утренней медитации объявляли, что Ринпоче, видимо, сегодня будет читать лекцию после обеда часа в три. К трём часам народ собирался и начинал начитывать, как обычно перед началом учения, мантру Будды Шакьямуни. Примерно через час выяснялось, что кто-то "перехватил" Ринпоче, пока тот шёл по дорожке из своих апартаментов в гомпу, где собрались ученики, и задал ему какой-то вопрос, который Учитель, видимо, счёл более важным, чем то, о чем он собирался говорить перед аудиторией, и вот он уже час стоит и разговаривает с этим человеком (и, похоже, вовсе не собирается заканчивать), а его свита, состоящая из монахов тибетского и западного происхождения, стоит рядом и слушает. Собравшиеся в гомпе не выдерживают и вылезают подышать воздухом, полюбоваться на Гималаи, поболтать, или заняться еще чем-нибудь полезным. Кто-то периодически ходит в разведку – посмотреть, как там дела, и возвращается с кислой физиономией: без изменений.

Наконец, по прошествии ещё эдак полутора часов, доносится: "Идет!" Все быстро занимают свои места и делают вид, что всё это время сидели не шелохнувшись ( а вообще-то говоря, именно это и должен делать ученик, ожидая учителя). Лама Сопа со свитой входит, трижды простирается перед алтарём, садится на приготовленный для него трон и... застывает в полном молчании минут на десять. Потом начинает петь молитвы, предваряющие передачу Учения. Это занимает еще минут десять-пятнадцать. И только после этого начинает говорить. И говорит часов шесть без перерыва.

Мне очень стыдно в этом признаться, но с самой первой лекции ламы Сопы в Копане я сбежал примерно через три с половиной часа после начала. Очень хотелось есть, и оставалась последняя надежда, что, хоть время ужина уже давно прошло, но всё-таки ещё можно успеть зайти в столовую и восполнить потерю хотя бы в холодном виде. Жуя остывшие оладьи, я делился впечатлениями с такими же позорно сбежавшими "учениками" и недоумевал: что же происходит?! Мой ум в тот момент, видимо, был загрязнён до такой степени, что я искренне не понимал, зачем в столь странной форме излагать то, о чём мы уже и так читали в книгах ламы Сопы, и там это объяснено очень стройно и убедительно.

Я "попался" по полной программе. Со мной произошло именно то, ради чего, судя по всему, Ринпоче и разыгрывает этот фантастический " перформанс". Он просто устраивает нам очную ставку с нашим собственным эго. С нашим так называемым "Я". Мы ведь привыкли к тому, что все окружающие нам должны. В точно назначенный час учитель должен рассказать нам нечто такое, что было бы нам не слишком неприятно и не скучно, а мы, сидя в удобной позе, так и быть, изволим это выслушать. Учитель закончит лекцию опять-таки в соответствии с расписанием (а то вдруг мы устанем!), и мы вовремя пойдем ужинать, а потом – спать. Но когда всё это, пункт за пунктом, разрушается, то мы, разумеется, начинаем возмущаться. Каждый из нас уверен в том, что его здесь с нетерпением ждут, чтобы передать самое высшее и самое тайное учение. Наше эго недоумевает: мы, дескать, прилетели сюда за тысячи километров, отодвинув в сторону работу и другие важные дела, а тут по отношению к нам проявляют такое неуважение! Неужели трудно хотя бы начать и закончить лекцию вовремя, а также говорить громко и членораздельно, а не бормотать себе под нос и не повторять одно и то же тысячу раз в течение шести часов, когда всё это можно кратко изложить за десять минут? Мы ведь умные: поймём сразу. Или нас тут за детей принимают?

Трудно вообразить себе более благоприятную возможность для "работы над ошибками". Пытаясь услышать, что и как говорит лама Сопа, мы неминуемо должны свернуть шею своему себялюбию и всем тем глупостям, которые из него вырастают. Если не победить своё так называемое "Я" и не научиться слушать, открыв свой ум с преданностью и смирением, мы так и будем коллекционировать бессмысленные знания, оставаясь закрытыми для самого главного.

Трудно представить себе лучшее упражнение на концентрацию, чем просто слушание лекций ламы Сопы. Я почувствовал это особенно сильно, когда занимался расшифровкой аудиозаписей подмосковного ретрита. Ни для каких мыслей или отвлекающих эмоций в уме просто не остаётся места. Весь ум занят тем, чтобы ничего не пропустить. Ты забываешь о себе и о своем уме, и ловишь себя на том, что твой ум растворился в уме Учителя и следует за каждым его движением. Я надел наушники и сделал погромче. Ринпоче говорит очень тихо, но зато громко и резко хохочет и кашляет, и поэтому я каждый раз подпрыгивал от неожиданности, и, надо сказать, это только заостряло концентрацию, и действовало просто как прямое введение в природу ума.

Я вспомнил, что пять лет назад, в Копане, в мою голову взбрело такое сомнение: дескать, считается, что одним из многочисленных признаков будды является красивый голос, звук которого проникает в наше сознание, и нам хочется слушать ещё и ещё. Это называют " ваджрной речью". Но лама Сопа говорит запинаясь, кашляя и шмыгая носом, и понять его непросто. Так, выходит, он всё-таки не будда?!

И тут вдруг меня буквально проткнуло насквозь: так вот что такое " ваджрная речь"! Как я мог столь глупо и прямолинейно интерпретировать это понятие! Говоря с учениками в такой манере, Ринпоче пригвождает их ум к самому главному, к самой сути. Одновременно он ставит учеников в такую ситуацию, когда они оказываются нос к носу со своей гордыней и прочими омрачениями, как перед зеркалом. Чтобы услышать Учителя, необходимо проделать с собой нечто экстраординарное: разрушить так называемого себя до основания. А иначе просто нет шансов ничего услышать и воспринять. Многие не выдерживают и заявляют, что слушать ламу Сопу невозможно.

" Ваджра" в переводе с санскрита означает "алмаз", то есть нечто предельно прочное и не подверженное разрушению; алмазом можно резать всё остальное. " Ваджрная речь" будд – это речь, которая, взрезая толщу наших омрачений, делает нас открытыми для главного. Если мы "имеем уши, да не слышим", – значит, слой омрачений, из которых состоит наше "Я", ещё слишком толст. Если мы думаем, что "приятный тембр" голоса – это основная отличительная черта голоса будды, то на эту роль, видимо, лучше всего подходят голоса девушек, звучащие в рекламных роликах. И если речь ламы Сопы – это не речь будды, то кто же тогда будда?

 

В мае 2003 года лама Сопа впервые приехал в Россию. В подмосковном санатории "Дорожник" (рядом с деревней Новая Купавна) был устроен недельный ретрит. Участвовало в нём примерно сорок человек. Ринпоче даровал Большое посвящение Ченрези и посвящение Белой Тары, а по окончании ретрита – уже в Москве – посвящение Будды Медицины. Учения, которые он ежедневно давал во время ретрита, были в основном направлены на то, чтобы подготовить умы учеников к получению этих посвящений. Поэтому те основные темы, о которых шла речь – отречение, бодхичитта и постижение пустоты, то есть три основы Пути – приобретали в этом контексте ясные очертания, переходя из разряда философии и метафизики в разряд ежедневной практики.

Полностью расшифровав аудиозаписи всех лекций этого ретрита, я перевёл текст на русский язык, опустив только лишь те фрагменты, которые представляют собой непосредственную подготовку к ритуалам посвящений и сами эти ритуалы, а также некоторые подробные наставления по тем практикам, которые предполагают наличие посвящений. Кроме того, некоторые моменты остались незафиксированными по техническим причинам.

Распорядок ретрита был более чем спонтанным. Занятия по медитации, которые проводила помощница Ринпоче Сангье Кхандро, служили прелюдией к лекциям самого Ринпоче, время начала которых каждый раз назначалось особо, длились они по пять-шесть часов, и заканчивались поздно ночью. Одно только посвящение заслуг в конце учения занимало час, а то и полтора. Разумеется, чтение текста займет гораздо меньше времени.

Нельзя не сказать несколько слов и о самом санатории "Дорожник", атмосфера которого очень способствовала правильному восприятию Дхармы.

Это абсолютно сюрреалистическое место заслуживает статуса "памятник истории и культуры". Впрочем, подобных памятников в подмосковье предостаточно. Эти очаги социалистического рая умудрились сохраниться в нетронутом виде, несмотря на бушующий вокруг бандитский капитализм. При въезде в "Дорожник" вас встречает гипсовое существо угрожающих размеров, предположительно женского пола, держащее в руках предмет, известный в национальной мифологии как "хлеб-соль". Существо, видимо, обладает солидным опытом медитации, о чём можно судить по особому взгляду, устремленному в пространство. Немного поодаль, перед входом в главное здание, где находятся кинозал и столовая, на гипсовой скамейке расположились три гипсовых существа более скромных габаритов, младшего школьного возраста, две девочки и один мальчик, пребывающие в состоянии глубокого однонаправленного сосредоточения. На фасаде главного здания – мозаичная композиция высотой в три этажа, изображающая жизнь различных миров сансары.

Жилые корпуса унылой формы и унылого цвета соединены ровными дорожками, между которыми растут цветы, кустарники и деревья, образуя ровные геометрические фигуры. Из динамиков, висящих на стенах и фонарях, доносятся звуки радио. По дорожкам спокойно прогуливаются граждане пенсионного возраста, поправляющие своё здоровье.

В день окончания нашего ретрита в санатории должен был начаться какой-то семинар по улучшению чего-то такого, чем заведовало министерство, которому принадлежал санаторий. В связи с этим на территории появились солдаты стройбата, которые за три дня покрасили все бордюры, окаймляющие дорожки и площадки, в белый цвет, а все скамейки, фонари и спортивные снаряды – в зелёный.

Дирекция санатория, да и отдыхающие в нём граждане были явно не в восторге от вида разгуливающих повсюду монахов в красно-жёлтых одеждах и ещё нескольких десятков странных людей, выражающих странные знаки почтения по отношению к этим монахам, и собирающихся на странные долгие мероприятия в кинозале, для чего в нём были временно демонтированы все ряды кресел, а сидели люди прямо на полу – на подушках и ковриках. Весь зал был украшен непонятными разноцветными изображениями и словами на непонятном языке, а в одном углу зала продавались книги на русском языке, но непонятного содержания.

Некоторые любопытные иногда подходили к нам и спрашивали, кто такие эти монахи, что у нас тут происходит, и зачем нам в России это нужно. Особенно сложно было ответить на последний вопрос. Отвечать на него вообще приходится довольно часто, и, честно говоря, просто удивительно, что люди (не только далёкие от буддизма, но даже иногда и сами русские буддисты) не замечают, что, например, в нашем родном языке есть такие слова и обороты, которые свидетельствуют о том, что нашему сознанию не только не чуждо буддийское мировоззрение, но глубоко свойственно.

Взять хотя бы слово " будда". Почему-то это слово немедленно вызывает у нас "восточные" ассоциации, хотя на самом деле это санскритское слово даже не нуждается в переводе на русский. "Будда" означает "тот, кто проБУДился". Только и всего. Слова " будда", "будить", "будильник" – однокоренные (корень -БУД-). Поэтому нам гораздо проще понять, кто такой будда, чем носителю любого из европейских языков.

Кроме того, нам не нужно прикладывать никаких специальных интеллектуальных усилий, чтобы понять, что имеется в виду, когда говорится, что ученик должен видеть будду в своем учителе. Ведь это же не значит, что надо, глядя на своего учителя, изо всех сил пытаться представить себе, что он выглядит в точности как статуя Будды Шакьямуни. Надо просто почувствовать, что учитель – это и есть тот, кто пробудился, и теперь выступает по отношению к нам в роли будильника.

А суть учения о пустоте зафиксирована, например, в простых, всем известных словах. Когда мы хотим утешить кого-то, мы говорим: "Не расстраивайся! Всё ПУСТОЕ!" То есть мы говорим о том, что нет причины расстраиваться, потому что предмет, из-за которого человек расстроился, на самом деле не содержит в себе ничего, из-за чего можно было бы страдать. В нем нет того содержания, которое мы ему приписывали, то есть он ПУСТ, иначе говоря – нереален. В реальности такового предмета не существует. И ведь мы говорим именно так: всё пустое, то есть пуст не только предмет, вызвавший страдание в данный момент, а пусто ВСЁ, а значит – вообще нет ничего, что было бы реальным, не пустым, и способным реально кого-то расстроить. Эта фраза призывает нас не верить в "обман зрения", то есть не принимать видимость за реальность. Разве не в этом заключается квинтэссенция буддийского учения о пустоте? Мы фактически произносим цитату из Праджняпарамита-сутры, не обращая на это ни малейшего внимания.

В тибетском языке есть слово " гаг джа", над пониманием которого нам приходится долго размышлять. Пожалуй, самым простым и при этом самым точным по сути переводом этого слова на русский было бы существительное "пустяк". Это слово, которым мы пользуемся, не думая ни о какой философии, – настолько ёмкое и не требует никаких разъяснений, что, произнося его, мы просто указываем на суть вещей: всё сущее – пустяки. Довольно-таки коряво звучит по-русски переведённая с английского фраза "реальность пуста от того, во что мы верили как в реальность", но, если мы прислушаемся к смыслу этой фразы, то увидим, что в русском языке для этого давно существует своё исчерпывающее выражение: всё – пустяки...

Но вернёмся в "Дорожник".

Кто-то из отдыхающих, заметив, что на полотне, украшавшем трон учителя, нарисована свастика, тут же пошел к директору санатория и доложил, что не желает отдыхать рядом с сектой каких-то восточных фашистов. Директор струхнул, но всё-таки постарался, как мог, успокоить отдыхающего.

Но в предпоследний день ретрита лама Сопа попросил поставить на площадке перед главным зданием квадратный столик и выставить на нём реликвии, которые вскоре будут помещены в сердце статуи Будды Майтрейи в Индии. Когда это было сделано, все участники ретрита собрались у столика, а лама Сопа стал рассказывать об этих реликвиях и о строительстве статуи, после чего предложил всем совершить обход вокруг реликвий с благовониями в руках, и сделать простирания перед каждой из четырёх сторон столика. Всё это продолжалось в общей сложности часа два. Терпение директора лопнуло. Нам было сказано, что начинается семинар, и поэтому необходимо привести зал в нормальное состояние. Мы подчинились, а последнее учение провели в небольшом холле одного из жилых корпусов.

А в целом атмосфера ретрита получилась очень правильной: спокойной и сосредоточенной, без малейшего ажиотажа. А название санатория вполне соответствовало задаче: дорожник – это человек, который следует по Пути (впрочем, у дирекции, скорее всего, другое мнение на этот счёт).

 

На следующий день после окончания ретрита я вёз ламу Сопу и его секретаря Роджера на машине, и Ринпоче сказал, что нужно заехать в супермаркет и купить кое-какие фрукты и сладости, необходимые для проведения пуджи.

Представьте себе такую картину: половина второго ночи, пятнадцатый километр Горьковского шоссе, огромный круглосуточный торговый центр. Сонные продавщицы и охранники. Быстро входит абсолютно бодрый лама Сопа (как известно, он ВООБЩЕ не спит; потребность в сне он преодолел ещё в предыдущей жизни), за ним едва поспеваем мы с Роджером ( Ринпоче и Роджер, разумеется, в красно-жёлтой монашеской одежде). Ринпоче первый раз в России, и он, конечно, понимает, что эпоха очередей за хлебом и пустых прилавков уже миновала, но зрелище, представшее его взору в этом торговом центре, явно превзошло его ожидания. В отличие от городских супермаркетов, в этом, кроме еды и одежды, можно купить всё, что только может понадобиться для загородной жизни.

Следуя указаниям Ринпоче, я кидаю в тележку разные конфеты, печенья, кексы, фрукты, а потом мы начинаем просто расхаживать по безлюдному потребительскому парадизу. Ринпоче рассматривает надувные моторные лодки, отопительные котлы, садовые стулья, скамейки и фонари, газонокосилки, тенты, наборы молотков и отвёрток, пластмассовые бассейны, периодически спрашивая меня о назначении тех или иных предметов, и в конце концов останавливается у стойки с поздравительными открытками на все случаи жизни. С интересом изучает их. Берёт в руки открытку с двумя сердечками, над которыми летает амурчик с крылышками, приготовившийся прострелить сердечки из лука, и надписью "С днём свадьбы!", и говорит мне:

"Знаешь, по-моему, этот супермаркет – САМОЕ идеальное место для медитации о пустоте. Ты только представь себе: люди приходят сюда, смотрят на всё это барахло, и они абсолютно уверены, что оно на самом деле существует! Люди думают, что если они могут себе позволить всё это купить – то это и есть счастье. Если не могут – они страдают. Но если приходить сюда не за покупками, а специально для того, чтобы медитировать и ощущать пустоту всего этого, то это же будет гораздо эффективнее, чем медитировать о пустоте, сидя дома! Ходим, рассматриваем, и видим, что всё, что тут продается – пусто, а мы таким образом сразу освобождаемся от желания всё это купить и от привязанности к пустякам..."

И последнее. Мне кажется, что, читая лекции ламы Сопы, не следует читать их обычным способом, то есть линеарно, подряд. Дело в том, что при расшифровке аудиозаписи, в зависимости от ритма речи Ринпоче и количества повторений тех или иных слов и предложений, иногда приходится кое-что редактировать, сокращать и приводить в "читабельный вид", а иначе будет просто невозможно ничего понять. Поэтому следует попытаться в процессе чтения воссоздать то состояние, в котором эти учения были произнесены. Не надо торопиться прочесть всё как можно быстрее. Наоборот, если почувствовать "вес" и "сопротивление" каждого слова, каждой мысли, то появится спонтанное желание "зациклиться", то есть, скажем, прочитав абзац или фразу, или даже какое-то одно слово – в зависимости от контекста и смысловой нагрузки – вернуться и прочитать этот фрагмент ещё и ещё раз, медитируя над смыслом этих слов. Важно не просто "понять" этот смысл интеллектуально (как раз это в данном случае вовсе не трудно), но почувствовать всем своим существом ту глубокую, искреннюю и обжигающую внутреннюю правду, которая стоит за каждым словом и кроется внутри слов. И тогда желание "проглотить" книгу исчезнет, и, наоборот, будет жалко расстаться с каждым словом или предложением и перейти к следующему. Появится интуитивное точное ощущение, в каком ритме следует читать в каждый данный момент. На чём задерживаться дольше, к чему и как возвращаться, а когда – охватить сразу целый раздел.

Посвящение заслуг

Пусть та микроскопическая заслуга, которую я, возможно, накопил, работая над этой книгой, сложится вместе со всеми теми безмерными заслугами, которые ежесекундно накапливает лама Сопа Ринпоче и другие будды и бодхисаттвы одним только фактом своего существования, а также со всеми заслугами, которые обретают бесчисленные живые существа, совершая любые благие деяния, и пусть благодаря этому вся плохая карма, созданная живыми существами, будет немедленно очищена, и пусть никакие страдания никогда больше не коснутся ни одного из этих существ. Пусть все они прямо сейчас освободятся из оков сансары и достигнут просветления. И пусть никто из них никогда не забывает о том, что все мы, все наши заслуги, наша сансара и наша нирвана – это такие пустяки, что даже непонятно, о чем идет речь.

 

Антон Батагов

Москва, декабрь 2005 года